Багульника манящие цветы. 2 том - Валентина Болгова

– Павлуш, не холодно?

А он стучал зубами так, что ходуном тряслись коленки и стучали зубы – то – ли от холода, то – ли от сиротской жизни и обиды, что забыт он был когда – то своей родной матерью.

У него, у взрослого уже мужчины, потекли слёзы – солёные, с привкусом горечи жалости к себе. Почему не мог он познать сполна материнскую любовь в своём детстве? Почему не может теперь её познать от любимой женщины? Ведь он так старается любить всех вокруг! Он любит Лёньку и обожает Танюшку. Он потерял голову от любви к своей Катюшке. Что не так он делает? Работает, так, что скулы сводит и получает денег он намного больше, чем все остальные. Нет, видимо, как выпало сиротство с самого раннего детства, так теперь и до конца жизни с ним жить.

Ему, вдруг стало жалко самого себя. Уткнувшись в подушку, Пашка всхлипнул и тут же почувствовал, как Катя – то укрывает его одеялом, прижимает к себе и продолжает шептать:

– Ты замёрз, совсем замёрз. Иди ко мне, я согрею тебя, только больше никогда не плачь, Паша. Не надо. Я тебя люблю и знаю, что ты тоже меня любишь. А вот пить тебе нельзя. Даже самую малость нельзя – у тебя сразу же срабатывает чувство защиты. Это смешно со стороны, но больше никогда не давай повод посмеяться над собой. Мне очень было неприятно видеть твои непристойные выходки, но давай навсегда забудем об этом.

Катя гладила Павла по голове, шептала ему ласковые слова, согревала его тело, и ему становилось тепло от этой счастливой волны, накрывающей его с головы до ног.

Обжигая своими горячими словами любви свою Катюшку, Павел, загребая её в свои крепкие объятия, растворился в этом ореоле, увлекая за собой и свою любимую. И была у Пашки в эту ночь с любимой его Катюшкой горячая и незабываемая близость.

Она, эта довольно странная их любовь, как будто – бы долго дремала, а потом выходила наружу и питала собой Катерину и Павла, словно долгожданный дождь, питая высохшую землю…

– Хватит спать, соня! Поднимайся, мораль читать буду.

Пашка, понимая, что сегодня выходной, недоумевающе, спросонья подумал, кто это к ним в такую рань припёрся?

Не успел так подумать, как перед собой увидел Раиску. Перед Павлом вмиг пронеслись вчерашние события и его проделки.

Уставившись на свою подругу детства, произнёс, поднимая руки вверх:

– Ну не буду я больше пить, не буду! И Катерина на меня больше не в обиде. Выпил то всего пару рюмочек и из этого слона раздули. Чего вам не спится? Всю мою семью потревожили в выходной день. Такую счастливую ночь взбудоражили. Хочу продолжения банкета! С этими словами, он засмеялся и укрылся с головой одеялом, продолжал кричать оттуда:

– Нет меня сегодня ни для кого, кроме Катерины. Потом, всё потом!

Раиска не отступала:

– А ну, выползай из одеяла, пощады не жди. Ты вчера чуть весь вечер не испортил. Я это так не оставлю. Я перед матерью твоей за тебя отвечаю.

– Допустим, что жена простила тебе вчерашний проступок, но следующие твои выходки могут для тебя стать последними. И слона именно ты вчера раздул, но никак не мы. А что касается насчёт пару рюмочек, за этим мы и пришли вместе с Сашко. Одевайся и выходи на кухню, мы тебя с нетерпением ждём.

– Ещё и мужу своему не дала поспать. Маленький я, что – ли, что – бы меня вот так, при всём честном народе воспитывать! Сашко, ты чего пришёл? Спал бы себе, нечего было тащиться за своей женой.

– Поговори ещё у меня! Выходи, давай!

Раиска не унималась, и её грозный голос совсем не располагал к помилованию.

Пашка натягивал трико, при этом припоминая, что – же ещё такого он мог вчера натворить? Пляску свою дурацкую помнил. Как жестикулировал и старался громко говорить, тоже помнил. Но пластинка так громко пела, что его, Павла могли и не услышать. А он что – то нужное и важное пытался донести людям. Вот только что – не помнил, да и не в этом дело, там все вчера много говорили.

Он вздохнул, собрался с духом, что – бы выйти ко всем, кто его очень хочет увидеть.

Раискин мощный удар правой руки Пашка помнит хорошо ещё с самого детства. И не только он один помнит и чешется от её удара до сих пор.

Почесав затылок, Пашка вздохнул и шагнул навстречу ожидаемого удара. Стыдно, конечно, принимать нравоученья от женщины. Не в том он возрасте, что – бы стоять с опущенной головой, да ещё при детях. Нет, Раиска не посмеет при Лёньке унижать его, да и он, Леонид тут – же станет на его защиту. Хороший сын у него растёт, стоящий парень. Он всегда на защите отца стоит.

Вспомнив о Лёньке, Пашка улыбнулся, расправил грудь, и смело вышел в гостиную.

Это была большая прихожая, которая служила ещё и кухней.

За столом сидел Сашко, который сразу же встал и протянул ему руку…

Катерина с Раиской пили растворимый кофе, который был большим дефицитом на Большой земле и молча смотрели на Павла.

Катя с сожалением и доброй улыбкой, Раиска же смотрела на Павла как коршун на цыплёнка:

– Присоединяйся, Паша, от кофе плясать не станешь, не бойся. И клоуна после него изображать не будешь. С сегодняшнего дня я беру над тобой шефство. Пить ты будешь только компот и чай с какао, а все остальные резкие напитки, включая квас, придётся забыть. Не умеешь пить, не мучай разум, а то так и до дурного можно докатиться. Не забывай, где находишься, – знаешь, ведь, как строго к спиртному относится наш начальник, дойдёт до него слух – вмиг вылетишь из отряда. Все свои заслуги тут же будут перечёркнуты. Ты этого хочешь? Переживаешь, что тебя рано разбудили? Да вот из – за такого, как ты, и нормальным людям покоя нет. Ты что, думаешь, я хорошо спала после твоего непристойного поведения? Или Катерине твоей было весело на тебя, клоуна, смотреть?

Ты всегда так собираешься проводить в нашей компании праздничные вечера, которых у нас бывает уж совсем не так не часто? Как Катерина твоя пойдёт завтра на работу? Приличная, уважаемая женщина будет ловить сочувственные взгляды, и принимать в свой адрес утешения. Ты кто такой, что – бы свою жену, мою подругу унижать?

Раиска так крикнула, что Сашко подпрыгнул на стуле. Пашка уставился на неё, произнёс тихим голосом:

– Не надо так кричать, детей разбудишь. Голова и так трещит, а тут ещё ты.

Больше он ничего не успел сказать – одним ударом своего кулака, закадычная Пашкина подружка сразила своего дружка, а потом уселась на него верхом. Она колошматила Павла по спине, приговаривая:

– Не дам свою подругу в обиду, не хочу, что – бы наши с Катиной дети, росли с таким придурком. Не позволю, что – бы тётка Дуся краснела из – за тебя. Не допущу, что – бы твоя семья разрушалась, не переживу, если мой друг детства, с которым ели из одной тарелки, упал на дно!

Такого поворота не ожидали ни Сашко, ни Катерина. Они не знали что делать, поэтому безучастно наблюдали, как Раиска таким вот образом пытается уразуметь своего друга детства. Она дубасила его кулаками по чему придётся и разошлась так, что Пашка перестал от неё отбиваться. Раиска безжалостно лупила Павла и продолжала приговаривать:

– Ты когда – нибудь видел, что – бы мой папка так себя вёл после выпитой рюмки? Никогда он себе не позволял непристойных вещей. Он слушал, как моя мамка поёт с твоей матерью, подпевал им, или молча курил, давая им поговорить о своих делах. У тебя же, дурная привычка – ты всегда говоришь громче всех, слышно только тебя и даёшь повод окружающим смеяться над глупыми твоими шутками и своим поведением. Мне стыдно за тебя и я не собираюсь за тебя краснеть и в дальнейшем. Катерина, возможно, не станет заниматься рукоприкладством, а вот за мной не заржавеет, в следующий раз ты получишь оплеуху при всём честном народе. Может, таким образом, до тебя дойдёт то, чего требует от тебя твоя семья и близкие, неравнодушные к твоей судьбе, люди.

Думаешь, если висишь на доске почёта, как лучший сварщик, так тебе всё позволительно? Нет, дорогой, ошибаешься! В семье ты тоже должен быть лучшим мужем и отцом. А то все твои старания на работе пойдут на смарку. Хочешь, что – бы друзья гордились тобой на работе? Делай так, что – бы семья твоя тоже гордилась тобой. Только тогда заслужишь уважения к себе, только тогда будет правильной твоя жизнь. Куда тебя несёт? Смотри, не взлети высоко, а то шлёпнешься так, что долго не сможешь сидеть! А я добавлю.

Обессилев, она уселась поудобнее на Пашкиной спине, и попросила Катерину подать ей сигаретку.

Дрожащими руками взяла Раиска из рук Кати сигарету, закурила.

Воцарилась мёртвая тишина.

Красная от волнения, закадычная Пашкина подружка продолжала всё ещё дрожать и, затягиваясь сигаретой, вытирала пот на лице.

Сашко с Катериной молча мешали ложками остывший кофе.

Первым подал голос Пашка:

– Ну, чего расселась? Что я тебе, лошадь?

Раиска замахнулась на него рукой и Пашка, втягивая голову в плечи, уже мягче продолжил: